Неточные совпадения
— Смотри, братцы! как бы нам тово… отвечать бы
за него,
за прохвоста, не
пришлось! — присовокупляли другие.
Во время градоначальствования Фердыщенки Козырю посчастливилось еще больше благодаря влиянию ямщичихи Аленки, которая
приходилась ему внучатной сестрой. В начале 1766 года он угадал голод и стал заблаговременно скупать хлеб. По его наущению Фердыщенко поставил у всех застав полицейских, которые останавливали возы с хлебом и гнали их прямо на двор к скупщику. Там Козырь объявлял, что платит
за хлеб"по такции", и ежели между продавцами возникали сомнения, то недоумевающих отправлял в часть.
Но к полудню слухи сделались еще тревожнее. События следовали
за событиями с быстротою неимоверною. В пригородной солдатской слободе объявилась еще претендентша, Дунька Толстопятая, а в стрелецкой слободе такую же претензию заявила Матренка Ноздря. Обе основывали свои права на том, что и они не раз бывали у градоначальников «для лакомства». Таким образом,
приходилось отражать уже не одну, а разом трех претендентш.
Не пошли ему впрок ни уроки прошлого, ни упреки собственной совести, явственно предупреждавшей распалившегося старца, что не ему
придется расплачиваться
за свои грехи, а все тем же ни в чем не повинным глуповцам.
В Левинском, давно пустынном доме теперь было так много народа, что почти все комнаты были заняты, и почти каждый день старой княгине
приходилось, садясь зa стол, пересчитывать всех и отсаживать тринадцатого внука или внучку
за особенный столик. И для Кити, старательно занимавшейся хозяйством, было не мало хлопот о приобретении кур, индюшек, уток, которых при летних аппетитах гостей и детей выходило очень много.
Потом, вспоминая брата Николая, он решил сам с собою, что никогда уже он не позволит себе забыть его, будет следить
за ним и не выпустит его из виду, чтобы быть готовым на помощь, когда ему
придется плохо.
Досада ли на то, что вот не удалась задуманная назавтра сходка с своим братом в неприглядном тулупе, опоясанном кушаком, где-нибудь во царевом кабаке, или уже завязалась в новом месте какая зазнобушка сердечная и
приходится оставлять вечернее стоянье у ворот и политичное держанье
за белы ручки в тот час, как нахлобучиваются на город сумерки, детина в красной рубахе бренчит на балалайке перед дворовой челядью и плетет тихие речи разночинный отработавшийся народ?
— Нехорошо, нехорошо, — сказал Собакевич, покачав головою. — Вы посудите, Иван Григорьевич: пятый десяток живу, ни разу не был болен; хоть бы горло заболело, веред или чирей выскочил… Нет, не к добру! когда-нибудь
придется поплатиться
за это. — Тут Собакевич погрузился в меланхолию.
Известный Иван Антонович управился весьма проворно: крепости были записаны, помечены, занесены в книгу и куда следует, с принятием полупроцентовых и
за припечатку в «Ведомостях», и Чичикову
пришлось заплатить самую малость.
Ну уж мне, старухе, давно бы пора сложить старые кости на покой; а то вот до чего довелось дожить: старого барина — вашего дедушку, вечная память, князя Николая Михайловича, двух братьев, сестру Аннушку, всех схоронила, и все моложе меня были, мой батюшка, а вот теперь, видно,
за грехи мои, и ее
пришлось пережить.
Давно уже просил я у Бога, чтобы если
придется кончать жизнь, то чтобы кончить ее на войне
за святое и христианское дело.
А уж упал с воза Бовдюг. Прямо под самое сердце
пришлась ему пуля, но собрал старый весь дух свой и сказал: «Не жаль расстаться с светом. Дай бог и всякому такой кончины! Пусть же славится до конца века Русская земля!» И понеслась к вышинам Бовдюгова душа рассказать давно отошедшим старцам, как умеют биться на Русской земле и, еще лучше того, как умеют умирать в ней
за святую веру.
Петр Петрович вошел и довольно любезно, хотя и с удвоенною солидностью, раскланялся с дамами. Впрочем, смотрел так, как будто немного сбился и еще не нашелся. Пульхерия Александровна, тоже как будто сконфузившаяся, тотчас же поспешила рассадить всех
за круглым столом, на котором кипел самовар. Дуня и Лужин поместились напротив друг друга по обоим концам стола. Разумихин и Раскольников
пришлись напротив Пульхерии Александровны, — Разумихин ближе к Лужину, а Раскольников подле сестры.
— Вот-с, батюшка: коли по гривне в месяц с рубля, так
за полтора рубля причтется с вас пятнадцать копеек,
за месяц вперед-с. Да
за два прежних рубля с вас еще причитается по сему же счету вперед двадцать копеек. А всего, стало быть, тридцать пять.
Приходится же вам теперь всего получить
за часы ваши рубль пятнадцать копеек. Вот получите-с.
«Где это, — подумал Раскольников, идя далее, — где это я читал, как один приговоренный к смерти,
за час до смерти, говорит или думает, что если бы
пришлось ему жить где-нибудь на высоте, на скале, и на такой узенькой площадке, чтобы только две ноги можно было поставить, — а кругом будут пропасти, океан, вечный мрак, вечное уединение и вечная буря, — и оставаться так, стоя на аршине пространства, всю жизнь, тысячу лет, вечность, — то лучше так жить, чем сейчас умирать!
Коли хочешь, так бери сейчас текст, перьев бери, бумаги — все это казенное — и бери три рубля: так как я
за весь перевод вперед взял,
за первый и
за второй лист, то, стало быть, три рубля прямо на твой пай и
придутся.
Затем он снова схватился
за камень, одним оборотом перевернул его на прежнюю сторону, и он как раз
пришелся в свое прежнее место, разве немного чуть-чуть казался повыше.
За все тебе отвечать
придется.
Так к году Лев-отец не шуткой думать стал,
Чтобы сынка невежей не оставить,
В нем царску честь не уронить,
И чтоб, когда сынку
придётся царством править,
Не стал бы
за сынка народ отца бранить.
Лариса. Ах, как нехорошо! Нет хуже этого стыда, когда
приходится за других стыдиться… Вот мы ни в чем не виноваты, а стыдно, стыдно, так бы убежала куда-нибудь. А он как будто не замечает ничего, он даже весел.
Видя мое доброе согласие с Пугачевым, он думал употребить оное в пользу; но мудрое намерение ему не удалось. Я стал было его бранить
за неуместное усердие и не мог удержаться от смеха. «Смейся, сударь, — отвечал Савельич, — смейся; а как
придется нам сызнова заводиться всем хозяйством, так посмотрим, смешно ли будет».
Он враг всех излияний; многие его даже осуждают
за такую твердость его нрава и видят в ней признак гордости или бесчувствия; но подобных ему людей не
приходится мерить обыкновенным аршином, не правда ли?
— Браво! браво! Слушай, Аркадий… вот как должны современные молодые люди выражаться! И как, подумаешь, им не идти
за вами! Прежде молодым людям
приходилось учиться; не хотелось им прослыть
за невежд, так они поневоле трудились. А теперь им стоит сказать: все на свете вздор! — и дело в шляпе. Молодые люди обрадовались. И в самом деле, прежде они просто были болваны, а теперь они вдруг стали нигилисты.
— Интеллигенция — это лучшие люди страны, — люди, которым
приходится отвечать
за все плохое в ней…
Ехать
пришлось недолго;
за городом, на огородах, Захарий повернул на узкую дорожку среди заборов и плетней, к двухэтажному деревянному дому; окна нижнего этажа были частью заложены кирпичом, частью забиты досками, в окнах верхнего не осталось ни одного целого стекла, над воротами дугой изгибалась ржавая вывеска, но еще хорошо сохранились слова: «Завод искусственных минеральных вод».
— То есть не по поручению, а по случаю
пришлось мне поймать на деле одного полотера, он замечательно приспособился воровать мелкие вещи, — кольца, серьги, броши и вообще. И вот, знаете, наблюдаю
за ним. Натирает он в богатом доме паркет. В будуаре-с. Мальчишку-помощника выслал, живенько открыл отмычкой ящик в трюмо, взял что следовало и погрузил в мастику. Прелестно. А затем-с…
Думать в этом направлении
пришлось недолго. Очень легко явилась простая мысль, что в мире купли-продажи только деньги, большие деньги, могут обеспечить свободу, только они позволят отойти в сторону из стада людей, каждый из которых бешено стремится к независимости
за счет других.
Варвара сидела у борта, держась руками
за перила, упираясь на руки подбородком, голова ее дрожала мелкой дрожью, непокрытые волосы шевелились. Клим стоял рядом с нею, вполголоса вспоминая стихи о море, говорить громко было неловко, хотя все пассажиры давно уже пошли спать. Стихов он знал не много, они скоро иссякли,
пришлось говорить прозой.
— А — и не надо ехать! Кум правильно сообразил: устали вы, куда вам ехать? Он лошадь послал
за уполномоченными, к вечеру явятся. А вам бы
пришлось ехать часов в шесть утра. Вы — как желаете: у меня останетесь или к Фроленкову перейдете?
— А вы, индивидуалист, все еще бунтуете? — скучновато спросил он и вздохнул. — Что ж — люди? Они сами идиотски безжалостно устроились по отношению друг ко другу,
за это им и
придется жесточайше заплатить.
И мелькала опасливая мысль: не
пришлось бы заплатить
за это внимание чересчур дорого? Его особенно смущал и раздражал Дронов, он вертелся вокруг ласковой, но обеспокоенной собачкой и назойливо допрашивал...
— У Сомовой.
За год перед этим я ее встретил у одной теософки, есть такая глупенькая, тощая и тщеславная бабенка, очень богата и влиятельна в некоторых кругах. И вот
пришлось встретиться в камере «Крестов», — она подала жалобу на грубое обращение и на отказ поместить ее в больницу.
«
За этих, в кухне,
придется отвечать…»
— Кричать, разумеется, следует, — вяло и скучно сказал он. — Начали с ура, теперь вот караул
приходится кричать. А покуда мы кричим, немцы схватят нас
за шиворот и поведут против союзников наших. Или союзники помирятся с немцами
за наш счет, скажут: «Возьмите Польшу, Украину, и — ну вас к черту, в болото! А нас оставьте в покое».
—
Придется ответить вам
за истребление чужого имущества.
— Ну, из-за чего ссорятся мужчины с женщинами? Из-за мужчин, из-за женщин, конечно. Он стал просить у меня свои деньги, а я пошутила, не отдала. Тогда он стащил книжку, и мне
пришлось заявить об этом мировому судье. Тут Ванька отдал мне книжку; вот и все.
«Вот —
пришлось принять косвенное участие в экспроприации, — думал он, мысленно усмехаясь. — Но — Иноков! Несомненно, это он послал Вараксина
за мной… И эта… деятельность — по характеру Инокова как нельзя более».
— Это — для гимназиста, милый мой. Он берет время как мерило оплаты труда — так? Но вот я третий год собираю материалы о музыкантах XVIII века, а столяр, при помощи машины, сделал
за эти годы шестнадцать тысяч стульев. Столяр — богат, даже если ему
пришлось по гривеннику со стула, а — я? А я — нищеброд, рецензийки для газет пишу. Надо
за границу ехать — денег нет. Даже книг купить — не могу… Так-то, милый мой…
А она, по самолюбивой застенчивости, долго не давала угадывать себя, и только после мучительной борьбы
за границей он с изумлением увидел, в какой образ простоты, силы и естественности выросло это многообещавшее и забытое им дитя. Там мало-помалу открывалась перед ним глубокая бездна ее души, которую
приходилось ему наполнять и никогда не наполнить.
— Чего вам? — сказал он, придерживаясь одной рукой
за дверь кабинета и глядя на Обломова, в знак неблаговоления, до того стороной, что ему
приходилось видеть барина вполглаза, а барину видна была только одна необъятная бакенбарда, из которой так и ждешь, что вылетят две-три птицы.
И Ольга вспыхнет иногда при всей уверенности в себе, когда
за столом расскажут историю чьей-нибудь любви, похожей на ее историю; а как все истории о любви очень сходны между собой, то ей часто
приходилось краснеть.
Акулины уже не было в доме. Анисья — и на кухне, и на огороде, и
за птицами ходит, и полы моет, и стирает; она не управится одна, и Агафья Матвеевна, волей-неволей, сама работает на кухне: она толчет, сеет и трет мало, потому что мало выходит кофе, корицы и миндалю, а о кружевах она забыла и думать. Теперь ей чаще
приходится крошить лук, тереть хрен и тому подобные пряности. В лице у ней лежит глубокое уныние.
Об этом мне
придется после сказать, но здесь лишь замечу, что Макар Иванович не разваливался в гостиной на диванах, а скромно помещался где-нибудь
за перегородкой.
За игорным столом
приходилось даже иногда говорить кой с кем; но раз я попробовал на другой день, тут же в комнатах, раскланяться с одним господчиком, с которым не только говорил, но даже и смеялся накануне, сидя рядом, и даже две карты ему угадал, и что ж — он совершенно не узнал меня.
— «Все пороки»! Ого! Эту фразу я знаю! — воскликнул Версилов. — И если уж до того дошло, что тебе сообщена такая фраза, то уж не поздравить ли тебя с чем? Это означает такую интимность между вами, что, может быть,
придется даже похвалить тебя
за скромность и тайну, к которой способен редкий молодой человек…
Только рассказал один анекдот, как тигр таскал из-за загородки лошадей и как однажды устроили ему в заборе такой проход, чтоб тигр, пролезая, дернул веревку, привязанную к ружейному замку, а дуло
приходилось ему прямо в лоб.
«Наледи — это не замерзающие и при жестоком морозе ключи; они выбегают с гор в Лену; вода стоит поверх льда; случится попасть туда — лошади не вытащат сразу, полозья и обмерзнут: тогда ямщику остается ехать на станцию
за людьми и
за свежими лошадями, а вам
придется ждать в мороз несколько часов, иногда полсутки…
При покупке вещей
за все
приходилось платить чуть не вдвое дороже; а здесь и без того дорого все, что привозится из Европы.
Я пошел берегом к баркасу, который ушел
за мыс, почти к морю, так что
пришлось идти версты три. Вскоре ко мне присоединились барон Шлипенбах и Гошкевич, у которого в сумке шевелилось что-то живое: уж он успел набрать всякой всячины; в руках он нес пучок цветов и травы.
Деньги
за них высылались из Англии, с разными вычетами, в Капштат, куда
приходилось многим фермерам ездить нарочно
за несколько сот миль.